Кольцо обратного действия (почти фантастический рассказ)

РЕКЛАМА НА ФОРУМХАУС

Почти.
Скорее - о способах прокладки трубопровода центрального отопления. ) Ну, и немного истории этого дела.

 

Глава третья

Галактическая разборка.

В небольшом даже по станционным меркам, по-спартански обставленном кабинетике Бориса Борисовича царило форменное безобразие с привкусом сумасшедшего дома.

В связи с тем, что в Большом Зале творилась отопительная неразбериха, ББ решил провести нынешнее заседание Учёного Совета прямо в своём собственном жилище. Вовсе, кстати к тому не предназначенном. Конечно, можно было бы занять под такое нужное и полезное дело как Учёный Совет какое-нибудь другое помещение – лабораторию или столовую, но Большой Босс не собирался создавать для кого-либо преимуществ и делать начальника такой лаборатории или столовой «хозяином пикника».

Понятно, что такую массу народа - всех этих учёных и не очень учёных никак не удалось бы запихнуть в крохотное помещение одновременно. Поэтому, пришлось данное заседание поделить на две части. Первоочередное право угваздать собственный кабинет Борис Борисыч предоставил конечно представителям рода Хомо Сапиенс. Свои всё-таки, родные.

Для гуманоидов была отведена вторая очередь.

Сказать по правде - именно первая часть заседания выжала из ББ все соки! Все эти начальники лабораторий и главы отделов, сидящие друг у друга на головах в ногах и на коленях, производили такой невыносимый гвалт, что у ББ чуть не разболелась голова.

Само-собой, давно прошли те времена, когда Борис Борисычу забывали дать слово на научных диспутах. Давно прошли и те времена, когда во время его речи, заседающие мэтры от науки обсуждали девочек и вчерашний пикник. И те времена, когда в прениях по его кандидатуре, на выборах очередного председателя чего-нибудь Невероятно Научного, какой-нибудь седенький академик М. в учёной степени N, воздев к небу сухонькие кулачки, вопил что было мочи: «Бориску! На царство?!»

Нынче, научный авторитет Бориса Борисовича был незыблем и непререкаем, а сам он непотопляем и отчаянно знаменит! Окружающие смотрели ему в рот и ожидали - кто кары, кто милости.

Он мог бы, пользуясь своим положением, прикрикнуть на всю эту учёную братию и добиться-таки тишины и порядка! Но…

Борис Борисович, по натуре был человеком мягким, демократичным и либеральным. Он всех принимал, каждому давал высказаться, выслушивал любые предложения и советы! Короче, позволял людям выйти от него с облегчением и чувством собственной значимости!

Ну а потом всё решал сам и по своему разумению.

Но окружающие-то всё равно гордились тем, что они-таки убедили, уговорили, поспособствовали и внесли свой посильный вклад!

Вот и сейчас, все кто хотел, высказались и ушли. И теперь ББ прямо-таки отдыхал в окружении гуманоидов.

Нет, на самом деле накал страстей в данном обществе был ничуть не меньше! Профессора и доценты с разных планет и галактик галдели наперебой!

Но вот только шуму от них было в сотню раз меньше.

Вот, например - приват-профессор У-Н-Р-23469 с Альфы Центавра, задействовав все свои десять щупальцев, на языке жестов что-то втолковывает юному академик-падавану с Арканиса, общающемуся в ментальном пространстве.

А вот - доцент Белый с планеты Трошк, что-то нежно журчит на своей лакированной фене в псевдо-ухо Почётного Архаика с Альдебарана, абсолютно глухого во всех диапазонах, кроме зрительного.

Самое интересное, что данные учёные мужи (или не мужи вовсе, кто их знает?!) в обычной жизни друг друга не понимали вообще! Но выпив по паре стаканов жидкости, которую дядя Вася негласно гнал из своей гидропоники, они вдруг обретали способность вполне ясно понимать собеседника!

Вот и сейчас Борис Борисыч наблюдал как центавриец и арканисец бурно обсуждают итоги вчерашней совместной ловли «странных антикварков» в закрытом космосе. Но это их обсуждение, с секунды на секунду грозило вылиться в настоящий межпланетный скандал! Как только приват-профессор, излишне разгорячась, особенно ожесточённо начал размахивать щупальцами, в тиши кабинета раздался ментальный вопль его оппонента - академик-падавана: «Ё-моё, а я за что её хватал?!»

И, чтобы охладить напряжённые межпланетные отношения, Большому Боссу пришлось даже слегка пристукнуть ладонью по столу: «Цыц! Вы ещё подеритесь… горячие учёные парни…»

Но и так было понятно, что Учёный Совет пора заканчивать. ББ только успел поблагодарить гуманоидов за сотрудничество, а гуманоиды только собрались - кто выползать, кто вылетать, кто выплывать из кабинета, покидая Учёное Собрание, как дверь без предупреждения распахнулась и на пороге возник дядя Вася.

Он обалдело посмотрел на направляющуюся в его сторону монструозную толпу, ловко уклонился от просвистевшего мимо уха старшего научного сотрудника Ыыгыыы, имя которого могли правильно произносить только эскимосы, и проскользнул к столу Борис Борисыча.

Они оба помолчали, ожидая пока гуманоиды покинут кабинет.

Вот только братья по разуму отчего-то столпились в дверях и выходили в коридор как-то подозрительно долго. А в коридоре, время от времени раздавались странные звуки, похожие на звук падения, вперемежку со сдержанными матюгами на всех галактических языках.

Но вот, за последним гуманоидом закрылась дверь, и начальник станции, ещё не отошедший от роли Большого Босса, вопросительно поднял бровь:

- Ну?

Дядя Вася с размаху плюхнулся на стул, нагретый недавно сидевшими на нём профессорами физики плазмы, детской научной литературы и биологии рептилий – Везувием Горынычем Змиевым. Ойкнул, вскочил, потёр обожжённую задницу прямо через брюки от скафандра и аккуратно присел обратно - на самый краешек стула.

Положил руки на колени и повесил голову - ни дать, ни взять провинившийся школьник в кабинете директора!

- Дело такое, Борисыч... Придётся мне в космос выходить, - кулаки дяди Васи, лежащие на его коленях и похожие на две небольшие кувалды, то сжимались, то разжимались в такт каким-то мыслительным процессам.

Бровь Большого Босса поднялась ещё выше:

- Ну, и? Подай заявку, да выходи. За штаны тебя никто держать не будет…

- Да…ты понимаешь… с нашими крючкотворами и бюрократами эта заявка будет неделю под сукном валяться. А мне прямо сейчас нужно! Ну… это с Большим залом связано… понимаешь?

Борис Борисыч не понимал. Он с силой потёр обеими руками лицо и бритую голову, пытаясь спуститься с горних высей научного администрирования на грешную землю:

- Пока не понимаю. Ну-ка, давай-ка ещё раз. И поподробнее. Причём тут Большой зал?

На дядю Васю вдруг стало больно смотреть! Создавалось такое впечатление, что мысли в его голове ворочаются как мельничные жернова в процессе выражения невыразимого и объятия необъятного.

- Ну, понимаешь… я тут подумал – у нас же половина труб снаружи по обшивке проходит… Прям в пространстве… в этом самом… космическом…Так… может… надо.., - казалось, дядя Вася собирается с размаху прыгнуть в ледяную воду,- может надо… наоборот!

Последнее слово будто бы вырвалось у него против его собственной воли! Вырвалось, и как будто прорвалась плотина – инженер по коммуникациям заговорил горячо и уже более осмысленно, хотя всё так же не очень понятно:

- Я тут подумал – а вдруг таким образом сработало наоборот второе начало термодинамики? Там же почти абсолютный ноль, в космосе-то! А вдруг постулат Клаузиуса наоборот действовать начал? А вдруг – это флюктуация! Нужно всё наоборот переделать! Понимаешь!

- Пока не очень, если честно, - ББ снова потёр лоб. - Что переделать-то? Что «всё»? Как это «наоборот»?

- Ну… трубы переложить… наоборот… снаружи - внутрь. От котла до Большого зала…

Борис Борисыч склонил голову оценивая предложение. Прикидывая объём работ и величину наносимого ущерба. Наконец, Большой Босс поднял голову и в упор посмотрел на дядю Васю. Ничего хорошего выражение лица начальника станции не сулило. Голос его налился тем самым громом, какой звучал когда-то в голосе Зевса, а глаза, так просто метали молнии!

- Ты, что? Станцию мне развалить хочешь? Это сколько километров тебе перепрокладывать? По коридорам? По кабинетам! По лабораториям! Это скольким людям ты жизнь испортишь! А сколько мне потом нарушенные тобой вращения станции устаканивать! Замедлять, ускорять! – голос Большого Босса, набирая силу, грохотал всё громче. - Сколько народу у меня от этого всего по лазаретам сляжет! Об этом ты подумал!

Теперь на дядю Васю было жалко смотреть! Стул под ним, казалось, нагрелся ещё больше, а в воздухе запахло серой! Инженер по жизнеобеспечению станции и впрямь очень ясно представлял себе, чем грозит жизнеобеспечению станции его трудовой энтузиазм. Но отступать ему было некуда:

- Ладно, не надо сразу всё! Давай я, для начала хоть метров десять переложу. Посмотрим, что это даст. Замерим. Маааленький такой эксперимент. Ну! Ты же любишь эксперименты!

Большой Босс только фыркнул. Потом фыркнул ещё раз - уже гораздо тише. Конечно, он вынужден был внутренне согласиться, что перекладка всего десятка метров трубопровода не нанесёт сколько-нибудь значительный ущерб.

Видя, что гнев начальника станции постепенно затихает, дядя Вася кинулся на абордаж:

- Борь! Ну ты же знаешь, у меня интуиция! Но данных-то совсем нет! Если эксперимент что-нибудь даст - будем решать, как провернуть дело не беспокоя никого. А если ничего не даст - будем думать дальше! А я тебе потом автоклав из-под гомункулуса починю!.. Я тебе гарантирую – всё будет как у Аннушки!

- Какой ещё Аннушки? – брови ББ страдальчески преломились. – Уж не той ли которая под паровоз?

Однако было заметно, что перспектива заполучить в целости автоклав, от ремонта которого отказались когда-то самые «продвинутые» спецы, Борис Борисыча сильно заинтересовала.

Но и ББ так просто сдаваться не собирался:

- Автоклав ты мне конечно починишь, я за язык тебя не тянул! Но учти – если переделанные тобой десять метров не дадут вообще никакого эффекта, вернёшь всё как было! Чтобы ни единой соринки от твоих «экспериментов» не осталось!.. Согласен?

Дядя Вася прямо физически почувствовал, как под его ногами заостряется лезвие ножа, по которому ему предстояло пройти.

-С-согласен, - слегка запнувшись, произнёс инженер по коммуникациям.

- И ещё, - уже более мирным тоном произнёс Борис Борисыч. - Когда ты наружу-то намылился?

- Сейчас прямо...

- Ах, прямо! Ну, тогда и я с тобой пойду! Пропуск тебе выпишу, а заодно и послежу за неокрепшим молодым организмом.

На эти слова дядя Вася попытался обидеться:

- Ну, знаешь ли Борисыч! Ты всего на восемь лет меня старше! А угнаться за мной по обшивке, тебе всё равно не вмочь. Обойдёмся в этот раз без стариканов!

- Цыц, малёк! – улыбнулся ББ, вспомнив их студенческие отношения.

Дядя Вася как раз поступил в их общую альма-матер, когда Борис Борисыч перешёл на последний – пятый курс. Так, что целый год они проучились вместе. И не только учились, поскольку ББ весьма усердно шефствовал тогда над юным дядей Васей. Так усердно, что дядя Вася, несмотря на свой юный возраст успел пофигурировать во многих шалостях и выходках старших студентов.

- А и не полезу я в космос! Я изнутри за тобой послежу, чтобы дел каких не наделал! Что там и где в обшивке расположено я лучше тебя знаю. Ладно, дуй за инструментом!

- Да никуда и дуть не надо, - ухмыльнулся почти пришедший в себя дядя Вася. - У меня всё здесь.

И в самом деле – когда они вышли в коридор, стало понятно почему гуманоиды так долго покидали кабинет. Прямо в проходе стоял огромный дяди Васин сундук, набитый инструментом. Об него-то спотыкались, и матерились падая, братья по разуму.

- Всё моё ношу с собой, - инженер по коммуникациям подхватил сундук за широкую лямку, и, крякнув от натуги, повесил его на себе плечо.

- Ну? – Очередное «Ну?» в исполнении Борис Борисыча прозвучало немного грустно. - К какому шлюзу направим свои стопы?

- Сейчас глянем, - дядя Вася постучал пальцем по своему ПеКа. - Чтобы эксперимент хоть что-нибудь показал, нужно начать… с начала! Вот – котёл. Вот идёт труба. Вот она выходит наружу, вот она уходит обратно внутрь. Всего девять метров по поверхности станции. Слышь Борисыч, ты мне метр останешься должен!

К дяде Васе возвращалось его всегдашнее шутливо-ворчливое настроение.

До шлюза, соседствующего с указанным отрезком трубы было недалеко – только спуститься на лифте на восемь этажей, на другом лифте подняться на три. На третьем вновь спуститься ещё на два этажа, на четвёртом лифте подняться на пять этажей и на пятом спуститься на один. Дальше, оставалось только подняться на три этажа по лестнице и всё!

Конечно, можно было бы попасть к шлюзу и другим путём – просто пройдя от кабинета ББ по коридору через двери, делящие длинный этажный коридор на несколько частей. Но такой путь давно уже стал невозможен из-за какого-то барана-администратора, посеявшего ключи.

Так, что в обширную, с высоким потолком шлюзовую - комнату перед шлюзовой камерой, специалисты по прокладкам и перекладкам трубопроводов добрались довольно быстро.

 

Чтобы не терять времени, Борис Борисыч сразу же отправился к дежурному по шлюзу – являть ему свой сиятельный лик и милостивое разрешение на переход дяди Васи из состояния «внутри» в состояние «снаружи».

Сам же инженер по коммуникациям кинулся к шкафчикам, стоящим по всему периметру шлюзовой. В этих шкафчиках хранились разного размера, вида и надобности: скафандры, магнитные ботинки, и то, что нужно было дяде Васе в обязательном порядке – страховочные пояса! Тяжеленные, пока они находились в гравитационном поле станции! Со страховочными концами, снабжёнными на концах страховочными карабинами!

Быстро отыскав и нацепив на себя такой пояс и опять навесив сундук на плечо, враз потяжелевший дядя Вася, медвежьей трусцой подбежал к раздвижным стеклянным дверям, ведущим в шлюз.

Углядел на экране над дверью испуганное лицо молоденького парнишки – дежурного, и махнул рукой:

- Поехали! Открывай!

Дежурный – совсем ещё юный практикант из навигаторского, опешивший от неожиданности и придавленный к своему стулу авторитетом двух самых знаменитых на станции личностей, судорожным движением нажал на кнопку.

Стеклянные двери шлюза раздвинулись и тут же закрылись за дядей Васей, отрезая его от уюта и тепла космической станции.

В тот же момент из глубины шлюзовой появился Борис Борисыч с курткой от скафандра в руках:

- Куда ты, голяком-то! Куртку хоть одень, чумовой!

Но инженер по коммуникациям только с досадой махнул рукой, даже не обратив внимания, что его, в первый раз за долгие годы назвали по фамилии.

Зашипел отсасываемый из шлюза воздух, раздвинулись стеклянные двери на другой стороне, и он, наконец выбрался в открытый космос.

Выбрался и замер в восхищении! Мириады звёзд, туманностей и созвездий кружились вокруг него в каком-то феерическом исполинском хороводе! От их танца чёрное покрывало неба, казалось, светилось само по себе - собственным светом! От их красок, не искажаемых более никакими стёклами и пластиками захватывало дух! Даже в Большом зале, глядя на космос через прозрачнейший гласспетрол, нельзя было в полной мере прочувствовать всё это великолепие! Всю эту необъятную, восхитительнейшую красоту, которую дарили звёзды!

Ласковый, очень лёгкий солнечный ветерок, неизвестно откуда взявшийся в этом глухом уголке галактики, шевельнул кудри Василия.

- Парадиз! - подумал он - Ей-ей парадиз, космический рай... Ещё бы морем запахло…

И машинально потянул носом космический вакуум. Никакого запаха моря он конечно не почувствовал, зато в нос попало немного звёздной пыли. В ноздрях защекотало, и дядя Вася чихнул.

Чихнул, и от этого чиха, его начало медленно поворачивать вокруг его же средней оси. Вначале Василию это понравилась! Но только тогда, когда он оказался лицом к станции, он вдруг обнаружил, что за это время отдалился от корпуса больше чем на полметра!

Сила притяжения, вызванная вращением станции и её массой, действовала и здесь, поэтому дядя Вася пренебрёг поначалу страховкой. Но, то ли притяжение звёзд сыграло с ним злую шутку, то ли инерция его массы тела, но он с каждой секундой всё более и более отдалялся от спасительной поверхности станции.

В голове инженера по жизнеобеспечению прозвучал голос:

- «Семёныч! Может хватит дурака-то валять?!»

Василий Семёнович Чумовой вздрогнул - ему почудился голос ББ. Но в телепатию дядя Вася не верил и никаких средств связи, кроме коммуникатора при себе не имел.

Ухватившись одной рукой за какой-то выступ на корпусе станции, дядя Вася притянул себя обратно. Потом глянул на запястье, где был экран его ПеКа. На экране голова ББ беззвучно открывала рот:

«Идиот!», - прочитал по губам Василий Семёнович.

И впрямь идиот. Засмотрелся. А с космосом шутить очень опасно!

Дядя Вася согласно покивал головой изображению ББ, помахал рукой - дескать «всё в порядке, больше так не буду», и потопал по обшивке к месту выхода трубы, стараясь не наступать на медлительных глюков.

В полной уверенности, конечно, что больше так не будет.

До искомого места на корпусе станции было метров сто. Немного по обычным меркам, но страховочных концов на поясе оставалось в обрез. Второпях дядя Вася схватил самый обычный пояс с самыми обычными карабинами. Поэтому, когда один конец, пристёгнутый ранее, натягивался, приходилось его отцеплять от пояса и искать, куда пристегнуть следующий. Слава Богу строители кое-где навбивали в своё время скоб. Не густо, но длины страховки пока хватало от скобы до скобы.

Впрочем, когда дядя Вася добрался до торчащей из обшивки трубы, на его поясе оставался один единственный страховочный конец. Труба выходила из корпуса станции под прямым углом. Заворачивала на девяносто градусов, и, покоясь на красивых торцевых держателях, тянулась на десяток метров. Потом снова поворачивала под тем же углом и ныряла обратно в обшивку.

Ни одной скобы, годившейся для цепляния страховки, инженер по жизнеобеспечению в округе не увидел. Поэтому, нисколько не сомневаясь в прочности торцевых держателей, дядя Вася накинул карабин на ближайший к нему.

Осмотрелся.

Невдалеке от станции, прямо у него за спиной парил гомункулус. Рождённый в автоклаве младенец размером со старинный паровоз. Продукт эксперимента Бориса Борисовича, время от времени увлекавшегося идеей создания сверхчеловека годного к освоению космоса.

Эксперимент, правда, был признан неудачным. Сверхчеловек получился со всеми признаками младенческой недееспособности и такого же вида. Коротенькие младенческие ручки-ножки, толстый живот. И полное отсутствие высокого интеллекта, требуемого для покорителя космоса.

Рассчитать курс до ближайшего скопления он не мог! Определить количество водорода в звезде солнечного типа был не способен! Да вообще ничего не мог, даже самостоятельно кушать! И только пускал пузыри, засунув в рот большой палец. Или хватал приблудившегося глюка в кулак и тряс что есть мочи. Видимо ему нравилось, что внутри бедного глюконового робота стучат гидроксильные группы. Потом пихал его в рот и грыз беззубыми дёснами. Но других великих свершений за гомункулусом не наблюдалось.

Вот и сейчас гигантский космический младенец булькал, пуская пузыри. Получая от этого видимое удовольствие.

Вокруг этой жертвы неудачного эксперимента кружился большой робот похожий на детский разноцветный кубик. Видимо кормил, поил, менял подгузники.

«Такая работа, пожалуй, только для робота», - вздохнул про себя дядя Вася. - «Никакого творчества, никакой пользы! Любой человек через день бы сбежал с такой работы, с ума сойдя от скуки. А робот не сбежит».

И впрямь, далеко робот убежать не мог, привязанный к станции целой косой шлангов.

Но! В данный момент все вокруг занимались делом – гомункулус булькал, Кубик хлопотал вокруг гомункулуса. Один дядя Вася не делал ничего!

Василий Семёныч встряхнулся и взялся за дело, с головой уйдя в работу.

Труба приговорённая к экзекуции, состояла из небольших, двухметровых отрезков, соединённых друг с другом резьбовыми муфтами. Ничего лучше этих муфт человечество пока для космоса не придумало. Крепко, надёжно, не подвержено, когерентно.

Вариативно. То есть – разобрал и снял «отсюда», и поставил «туда».

Инвариантно. То есть – там, где собрал, там и будет стоять. Никуда не убежит и не сломается само по себе.

Опустившись на колени и размотав утеплитель укутывавший трубу, инженер по коммуникациям осторожно стал развинчивать соединение. Осторожность тут была нужна особенная – поток теплоносящей жидкости хоть и был дядей Васей предусмотрительно перекрыт, но в трубе ещё оставалось порядочное давление. И ещё какое! После их с Борис Борисычем экспериментов с температурой и давлением, крепчайшие керамитовые трубы до сих пор трещали по швам!

Поэтому, дядя Вася осторожно откручивал муфту виток за витком, ожидая каждую секунду, появления хотя бы небольшой струйки жидкости из соединения. Тогда бы можно было потихоньку стравить накопившееся давление.

Можно было бы, конечно сделать это и через клапана в Большом зале, но инженер по жизнеобеспечению, за то, что они с ББ там натворили, перенёс жесточайшее сражение с уборщицей Аделаидой по прозвищу «Дэл». А повторно рисковать здоровьем ещё раз дяде Васе совсем не хотелось.

Жидкость вот-вот должна была брызнуть, как вдруг Василий Семёныч затылком почувствовал, что над ним кто-то висит! Висит или стоит и внимательно наблюдает.

Ощущение и так-то неприятное, в открытом космосе переросло у дяди Васи почти что в панику! Ему просто нестерпимо захотелось оглянуться, несмотря на то, что по его расчётам на муфте остался последний виток!

Так же, не вставая с колен, склонившись над трубами, Василий начал медленно поворачивать голову. И краем глаза вдруг увидел у себя за спиной странную картину – сразу за его спиной висел тот самый разноцветный Кубик, робот, что ухаживал за гомункулусом! Но не это поразило дядю Васю до глубины души! Поразило его то, что прямо из робота на него смотрели живые, удивлённо распахнутые человеческие глаза!

От неожиданного зрелища дядя Вася дёрнулся и тяжёлый ключ, которым он держал отвинчиваемую муфту сорвался и ударил по трубе.

Дальнейшее происходило так быстро, что сторонний наблюдатель не успел бы сосчитать и до пяти, даже если бы он был из навиян с Гаммы Кассиопеи, известных тем, что способны произносить по триста слов в секунду!

Не выдержав давления распиравшей её изнутри жидкости, труба лопнула, разорвавшись по длине небольшим отверстием похожим на приоткрытый рот! Как раз в том месте, где находился торцевой держатель с накинутым на него карабином страховочного конца. Под колоссальным давлением головка держателя сломалась и карабин слетел со штока, лишив инженера по жизнеобеспечению какой-либо страховки!

Тугая розовая, в зелёную крапинку струя с огромной силой ударила дядю Васю прямо в грудь!

Инженер по коммуникациям подлетел вверх и спиной впечатался прямо в самый центр любопытного Кубика!

Кубик, получив жёсткое ускорение от дяди Васиного бренного тела, отлетел, обрывая шланги, прямо в грудь ничего не подозревающего гомункулуса!

Дядя Вася охнул, но выдержал. Кубик содрогнулся всем своим железным телом, но выдержал! Гомункулус тоже выдержал совместный удар Кубика и дяди Васи, но выдул самый большой в своей жизни пузырь!

На станции включилась тревога, замигали красные огни, но розовая теплоносящая жидкость продолжала изливаться на её корпус притягиваемая большой массой! Жидкость эта заливала все датчики, сенсоры, иллюминаторы, все приборы, предназначенные для немедленного реагирования на подобные ситуации!

Борис Борисович стоял у единственного иллюминатора, ещё не до конца залитого розовым, и бессильно сжимая кулаки, наблюдал, как вся троица – гомункулус, разноцветный робот-кубик и дядя Вася, застрявший в его железной конструкции, по эллиптической, очень пологой траектории уносятся прочь от станции.

Постепенно становясь всё меньше и меньше. Исчезая на чёрном фоне, испещрённом мириадами звёзд.

 

А продолжение будет то?

 

А действительно. Очень приятно, легко читается. Увлекает.
Ждём продолжений!

 

Фух! Есть продолжение! Извольте. Пардон, медленно пишу. Работа, дача, всё отвлекает.

Глава четвёртая.

Вторжение в пространство.

Вообще-то, терять сознание дядя Вася в принципе не умел. Не случилось такого ни разу, хотя в его нелёгкой инженерно-технической жизни бывало всякое. Вот и теперь – даже грохнувшись спиной со всего маху о странного разноцветного робота, да так, что дух вышибло вон вместе с мыслями, сознание он не потерял. Но вот мысли, какие были, потерял точно, и теперь висел, увязнув в хитросплетении каких-то шлангов, проводов, манипуляторов и не реагировал на окружающее. То есть, окружающее вокруг него как бы было, но сам дядя Вася во всём этом «окружающем», как-то не присутствовал. Не ощущал в нём сам себя.

Перед его не совсем чётким взором, или, может быть не взором даже, удалялась Станция. Сияющее разноцветными огнями нагромождение геометрических фигур появлялось, проплывало мимо и снова, вращаясь в разных плоскостях, исчезало на фоне звёзд.

А сами звёзды вдруг приблизились! Стали огромными раскалёнными шарами! Туманности, созвездия, пульсары и даже чёрные дыры, обрели имена и собственные мелодии! Эти мелодии хоть и звучали на разные голоса, но непостижимым образом сплетались, сливались в одну Великую Симфонию Вселенной! В которой даже резкие диссонансы квазаров лишь оттеняли затейливый, могучий распев.

Но дяде Васе было не до звёздных концертов. Потому, что его слух и внимание было приковано к странно знакомому женскому голосу, звавшему его по имени:

«Дядя Вася! Васечка! Миленький! Ну, помоги мне хоть чуть-чуть! Я же одна тебя не вытащу!»

«Мама?» - слегка отстранённо и чуть удивлённо подумал дядя Вася. И это была его первая мысль.

Своей мамы Василий не помнил абсолютно! Может и видел её всего один раз – в свой первый день рождения, но и этого он не помнил, и помнить, естественно не мог. Себя он помнил более-менее чётко лет этак с пяти-шести, но при этом никаких родственников, ни близких, ни дальних рядом с собой никогда не замечал.

Это, конечно, не значило, что где-то каких-то родственников у него не было вовсе! Может и были. Но всегда дядю Васю окружали лишь воспитатели, учителя, товарищи по играм, учёбе, работе. Всю свою жизнь он так и рос – сначала круглым, а потом и квадратным в плечах сиротой.

Женский голос звал, не давая уйти его разуму в просторы космоса. И этому голосу вторил ещё более странный младенческий, то ли смех, то ли плач. То ли просто детский лепет.

Эти два голоса назойливо тормошили, надоедали, отвлекали от самосозерцания, и дядя Вася, наконец начал осознавать, что висит в открытом космосе и кто-то куда-то пытается его тащить, прося о помощи.

Кому-то надо было помочь! И тогда дядя Вася напряг всё, что у него работало. «Всё» – это оказалась правая рука. Она одна среагировала на призыв о помощи. Но и это уже было неплохо. И, инженер по коммуникациям, ухватившись за те коммуникации, какими был оплетён, начал вытаскивать себя.

Вытянуть руку. Сжать ладонь, ухватившись за шланг или провод. Согнуть руку, подтянув тело на полметра. Отпустить шланг, разжав судорожно стиснутую ладонь. Вытянуть руку снова. И так повторять, и повторять до тех пор, пока…

Пока, что?

Конца и края этой работе не было видно, но чем дольше работала рука дяди Васи, тем лучше у него это получалось. Затихали звуки Вселенной. Звёзды отдалялись, занимая свои исконные места. Затихали и женский голос, и детский лепет, уступая место обычной тишине космоса.

Наконец, звёзды исчезли совсем, скрытые за тяжёлой крышкой какого-то люка. Зашипел воздух, разгоняя по углам звёздную пыль, и дядя Вася, наконец смог свободно вздохнуть полной грудью! Он уже почти пришёл в себя и с удивлением рассматривал помещение, в котором оказался.

Разноцветный «робот-Кубик», оказался станционным модулем внешнего обслуживания. Правда досконально переделанным.
Обычный Автономный Модуль Обслуживания Станции (АМОС) представлял из себя довольно просторный внутри кубической формы аппарат - автономное обиталище техника и его помощника. Стены помещения имели множество иллюминаторов по всем периметрам, а в самом центре стояла пара небольших простеньких пультов - навигационный и технический. Всё свободное пространство обычно занимали системы жизнеобеспечения, способные поддерживать жизнь экипажа на протяжении нескольких недель и даже месяцев, если потребуется длительная вахта.

То, что видел сейчас перед собой инженер по этим самым системам жизнеобеспечения представляло собой хорошо упакованную, набитую оборудованием лабораторию какого-нибудь научного-исследовательского центра.

Шкафы с телеметрией, стойки с незнакомыми приборами громоздились вдоль трёх стен, занимали часть пола и заползали на потолок. Невесомость позволяла расположить приборы как угодно. А около единственного оставшегося в наличии иллюминатора, стоял пульт, чудовищных для такого маленького помещения, размеров! Торчащие из него рукоятки, джойстики, верньеры и выключатели угрожающе топорщились, делая пульт похожим на слегка полинявшего ощетинившегося ежа. Перед пультом высилось кресло. Необычное, явно не предназначенное для космических аппаратов. К тому же странно перекошенное, как будто его делали не для человеческого тела.

Дядя Вася полулежал, полу-висел посреди этого научно-технического бедлама, в небольшом коридорчике, милостиво оставленном царящими здесь приборами для несносных и надоедливых живых существ.

Местное живое существо тоже присутствовало. Над дядивасиным распростёртым телом стоял человек в скафандре и, судя по отчаянной жестикуляции, о чем-то дядю Васю вопрошал.

Но сквозь шлем скафандра, затенённый золотистым светофильтром не было ничего не видно и не слышно. Тогда дядя Вася поднял работающую правую руку и постучал себя пальцем по голове, прося неизвестного космонавта снять свой шлем. Чтобы облегчить коммуникацию.

Фигура в скафандре на мгновение застыла в ступоре. Но потом, до неё всё-таки дошёл потаённый смысл дядивасиного жеста. Взвизгнули застёжки перчаток скафандра. Сброшенные резким жестом, перчатки отлетели куда-то в жадно раскрытые недра шкафов с оборудованием.

И, космонавт, проделав обеими руками сложную манипуляцию в районе шеи, стащил, наконец свой шлем с головы.

Василий слегка остолбенел.

 

Огромными, как ему показалось, глазами, полными странной смеси ужаса, восхищения и беспокойства, на него смотрела та самая девушка Зоя, с которой он ещё утром разговаривал в столовой. Не слишком-то любезно разговаривал, надо сказать. И тут же, дядя Вася осознал, что снова может говорить:

- Ты?!.. Вы?... – вырвалось у него невольно.

Но больше он не успел сказать ничего.

Зоя бросилась, насколько позволяла невесомость, рядом с ним на колени и принялась ощупывать своими тоненькими девичьими пальчиками левую руку дяди Васи:

- Вася!.. Дядя Вася у тебя… у вас всё цело?

Дядя Вася с сомнением смотрел на попытку Зои прощупать сквозь его каменные мышцы, на месте ли кости в его руке. С таким же успехом можно было пытаться прощупать целость водопроводных труб под мраморными полами центрального здания Академии Наук.

Зоя вдруг на мгновение замерла и, неожиданно всхлипнув, сказала:

- Ты…Вы… вы же не дышали! Совсем!

Василий Семёнович вдруг понял, что может опять смеяться. И хрипло, с натугой рассмеялся:

- Ха-ха. Ничего страшного. Видела бы ты… вы… Слушай, а давай на «ты»? Обстановка, вроде бы не официальная…

Реакция Зои поначалу его слегка озадачила:

- Нет… - она помотала головой, как будто отгоняла муху. Потом кивнула пару раз, опять всхлипнув как школьница, - Да…

И, наконец выдавила из себя шёпотом:

- Давай…

Дяде Васе стало сразу как-то легче:

- Видела бы ты, как нас гоняли по канализации в конце четвёртого курса на практике! Часик не подышать – это ерунда.

Зоя как-то жалобно посмотрела в глаза Василию:

- Не часик! С того момента прошло… много времени. И потом… без скафандра, без шлема, в космосе! Вы… Ты… ты меня извини, что я тебе под руку… Я просто… Мне просто… Но ведь человек так не может!

Дядя Вася вдруг ощутил, как шевельнулась его левая рука. То ли организм сам начал потихоньку включаться, то ли зоины старания помогли. Он внутренне обрадовался, но сказал назидательным тоном:

- Человек моей профессии должен уметь всё! И в игольное ушко пролезть, и в космос, если надо без скафандра выйти.

Василий Семёнович помолчал:

Ну… и… можешь не извиняться. Сам, как говориться, дурак. Техникой безопасности пренебрёг. Хорошо хоть рёбра целы! А что без скафандра – это ничего. Это нормально. Вон – гомункулус, безо всякого скафандра в космосе живёт.

Зойка неожиданно ойкнула, сделала большие глаза и вскочила:

- Я про Йыкххха совсем забыла! Я быстренько посмотрю, как он там и вернусь, хорошо?

Резво и ловко оттолкнулась магнитными башмаками от пола, улетела в сторону иллюминатора, и зависнув над своим монструозным пультом, защёлкала выключателями не переставая говорить:

- От видеокамер мало, что осталось, но самая сейчас нужная – на штативе-пантографе, цела! Она позволит нам посмотреть… назааад, – Зойка всмотрелась куда-то в глубины пульта и неожиданно хихикнув прошептала:

- Спит! Надо же!

В это время дядя Вася уже смог согнуть левую руку в локте и посмотреть на запястье. Его коммуникатор, прикреплённый к запястью ремешком представлял из себя мешанину электронных компонентов. Им уже даже нельзя было забивать гвозди! Видимо, в момент удара о модуль-Кубик, Василий Семёнович непроизвольно раскинул руки и… Правая рука каким-то чудом совсем не пострадала, а левая приняла на себя серьёзный удар, на который коммуникатор – прибор не самый хрупкий, рассчитан не был.

- Ну, всё, - в голосе дядя Васи послышалась лёгкая грусть. - Связи у нас, похоже больше не будет.

Он отстегнул ремешок и останки ПеКа медленно поплыли в сторону вентиляционной решётки.

Зоя, наконец оторвалась от пульта:

- Будет! Нам конечно запрещено пользоваться любыми источниками радиоволн. Мы даже ПеКа снимаем, когда идём на смену. Но у нас тут всё предусмотрено! И аварийный запас есть! И радиобуй!

Она метнулась к одному из шкафов, покопалась в его недрах, и торжествующе вытащила оттуда иссиня-чёрный шар, размером с волейбольный мяч.

- Его надо включить и просто оставить в покое. Даже за борт не надо выбрасывать! И он будет подавать сигнал бедствия пока не кончатся батарейки.

Зойка ткнула пальчиком куда-то в черноту радиобуя. Никакой реакции от шара не последовало. Девушка озадаченно подняла брови:

- Я же прекрасно помню инструкцию! Надо нажать вот сюда, - и она ещё раз ткнула пальцем в шар. Снова безрезультатно.

Зоя повертела буй перед глазами и снова нажала на какую-то невидимую кнопку. Внутри шара что-то щёлкнуло и открылась небольшая дверца.

- Батареек нет, - Зоя грустно покачала головой. Порылась в шкафу. - И запасных нет, – она тяжело вздохнула. - Наверное девочки опять в свои плеера все батарейки перетаскали.

Кинув бесполезный шар обратно в шкаф, Зоя подплыла к Василию и приземлилась точно между его бессильно раскинутых ног. Присела на корточки, заглянула в глаза:

- Это ничего, - сказала она мягким, но уверенным голосом. Будто ребёнка успокаивала. - Нас конечно найдут. Папа в лепёшку расшибётся, но точно найдёт!

- Он у тебя на Станции работает?

Но Зоя ничего не успела ответить. Как раз в это время, Василий попытался обеими рукам прощупать цела ли голова. Спереди-то она была абсолютно здорова, но вот сзади! Дядя Вася наткнулся на здоровенную шишку на собственном затылке и зашипел от неожиданной и резкой боли.

Зоя моментально вскочила на ноги и попыталась через голову Василия посмотреть, что вызвало у него такую реакцию. Прижалась к его лицу плотной, жёсткой тканью скафандра, чуть не ободрала его нос о свой страховочный пояс. Но цели достигла – увидела на затылке Василия Семёновича, налившуюся синевой шишку величиной с два кулака.

Снова присела и заглянула в глаза:

- Знаешь, у нас тут медицинского оборудования полным-полно! Правда все активаторы снаружи, но мы чего-нибудь придумаем! На ноги тебя точно поставим!

Василия почему-то сильно обеспокоили её слова о ногах. Он первый раз в жизни жутко застеснялся своих штанов на лямках. Пусть они и от скафандра. И штаны, и лямки.

Боясь, что ему придётся сейчас их снимать, чтобы подставить ноги под осмотр, Василий начал сам массировать свои нижние конечности через грубую, многослойную, неподдающуюся ткань:

- Да всё у меня в порядке! И носки, и пятки. На мне всё как на собаке заживает! Вот увидишь – полчаса – час и шишки не будет и в помине. Врачи говорят – высокая регенеративная способность организма!

Против ожиданий, нижняя часть дяди Васи оказалась в порядке. Забыв, что находится в невесомости, он сделал попытку вскочить на ноги, но только нелепо взбрыкнул ими в воздухе. На инженере по коммуникациям магнитных ботинок не было, только обычные, рабочие грубоватые по фасону, но прочные и ноские. Зато была большая вероятность разрушить ещё, что-нибудь. Допустим, схватившись за стеллаж с драгоценными приборами и повалив его на себя.

Слон. В хрустальной лавке. Классический!

От движения ногами, тело дяди Васи получило вращение в поперечной оси. Медленно, но верно его развернуло вниз головой и спиной к Зое.

Сообразив, что рискует ударить в грязь лицом перед девушкой, дядя Вася сделал вид, что просто отвернулся, пытаясь привести в порядок свой гардероб. Точнее то, что этот гардероб ему заменяло. И тут же услышал её полузадушенный вопль:

- Ох! Да, что же у вас… то есть у тебя, со спиной! Один сплошной синяк!

Дядя Вася махнул рукой:

- Ерунда!

От маха рукой его начало теперь вращать в другой плоскости, вокруг его же собственного центра масс. Но Зоя тут же вмешалась в процесс вращательных движений дядивасиного тела, придав радиус-вектору нулевое значение. То есть, попросту говоря поймав Василия за руку и вернув вертикальное положение относительно прохода между шкафами с приборами. Дядя Вася и не подозревал, что хрупкая, небольшого роста девушка может быть такой сильной.

- Стой! Вот так вот стой! То есть виси! И не двигайся! Я сейчас вернусь, – в голосе хрупкой девушки проскочила железная нотка. Проскочила, и тут же исчезла. И голос дрогнул опять:

- У тебя там… куски металла торчат. И стекла.

Дядя Вася только пожал плечами. Ничего особенного он не чувствовал. Там – сзади нигде не болело. Правда он и спину-то свою пока совсем не ощущал. Как будто бы её вовсе не было.

Впрочем, забота постороннего человека о его – дядивасином здоровье, была ему приятна. Со школьных лет такой заботы к нему никто не проявлял.

Зоя немного повозилась, что-то в очередной раз доставая из шкафов:

- У нас тут всё, что нужно есть! Сейчас мы тебя старым дедовским методом обработаем. Пинцет, йод, зелёнка. Сначала уберём металл, потом стекло. Держись обеими руками вот за этот шкаф, иначе у меня здесь – в невесомости ничего не получится!

От первой же операции по извлечению чего-то, ему не видимого, дядя Вася почувствовал, наконец свою спину и дёрнулся, снова зашипев как сказочный дракон.

- Тихо, тихо! Я буду очень аккуратно... Только не дёргайся пожалуйста!

Инженер по системам жизнеобеспечения собрал волю в кулак. Голос Зои звучал так душевно и успокаивающе, что вся эта процедура даже начала ему нравиться!

- Видишь ли… когда этот модуль срочно превращали в средство наблюдения и ухода за Йыкхххом, ему исполнился только месяц. Никто не думал, что Йыкххху будет лучше жить в космосе. Поэтому заранее ничего не подготовили. А он болеть начал. А когда его наружу вынесли, ему сразу лучше стало. Только он своими кулачками иногда машет. Неожиданно так. И один раз даже иллюминатор в модуле разбил. Хорошо, что оператор была в этот момент в скафандре.

Зоя помолчала, видимо переживая заново эту историю.

- Ну, и после этого случая пришлось иллюминатор усилить керамитовой решёткой. Вот он-то - керамит сейчас у тебя весь из спины торчит.

Дядя Вася подивился про себя силе его удара о модуль, которая смогла сломать прочнейший керамит.

- Скажи, а почему вы гомункулуса так странно назвали? Йы… И не выговоришь!

- Йыкххх? Это не мы назвали, - Зоя рассмеялась. - Это он сам так себя назвал.

- Сам?

- Ага! Сам. Когда он из автоклава появился, у него пунктов шесть всего по Апгару было. Мы его пытались заставить дышать, как обычно младенцев заставляют. Знаешь? Шлепком по попе. Чтобы лёгкие заработали. Обычно младенцы после этого кричат. А Йыкххх так и сказал – «йыкххх». И всё.

Василий попытался представить себе человека, который должен был шлёпнуть такого младенца как гомункулус весом в несколько тонн, чтобы вызвать у того хоть какую-то реакцию! Ни один из сотрудников Станции на эту роль не годился.

Зоя немного помолчала и потом добавила просительно:

- Только ты его гомункулусом не называй, хорошо? Он тоже человек. Только большой. Большой, но слабенький пока.

Дядя Вася фыркнул:

- Слабенький! То-то он иллюминатор из гласспетрола и керамита мяконьким кулачком разбил! Я-то думал, что Борисыч этот эксперимент признал неудачным…

- Ерунда! – сурово перебила его Зоя, потом добавила назидательно. - У Бориса Борисовича неудачных экспериментов не бывает! Это он слух такой пустил специально. Чтобы никто раньше времени критиковать этот эксперимент не начал. Но мы знаем, что наш Йыкххх развивается. Только медленно очень. Гораздо медленнее, чем обычный человек. Но он уже за три месяца прибавил двести грамм!

Теперь в голосе Зои было столько обожания и неподдельной любви, что Василий почувствовал какой-то слабый укол. Не в спину и не в… пониже спины, а где-то глубоко внутри себя.

- Так значит ты работаешь нянькой при Йы…Йыкхе этом?

- Йыкхххе. Но не нянькой. А старшим лаборант-оператором отдела по созданию сверхчеловека!

Позади дяди Васи зашумел пылесос.

- Потерпи ещё немного. Сейчас от стекла тебя пропылесошу… то есть пропылесосю, то есть… тьфу, в общем – пылесосом обработаю и йодную сетку нарисую и всё.

Пылесос отшумел и бедную дядивасину спину зажгло, будто её поджаривали на медленном огне. Потом, за полыхающей спиной дяди Васи раздался притворно удивлённый возглас:

- Гляди-ка! У тебя и впрямь всё заживает моментально! Только что синяки и шишки были лиловые, и вот уже пожелтели! – потом шёпот, прямо в ухо, - Или это от йода?

И Зоя в очередной раз рассмеялась.

Потом попросила:

- Ты, пожалуйста ещё не поворачивайся пока. Постой, то есть… повиси носом в угол. А я скафандр сниму. Запарилась в нём совсем.

Её просьба показалась дяде Васе немного странной. Чего стесняться-то? Ну, не на голое же тело она надевала скафандр! Это и неудобно и негигиенично и вообще всеми правилами запрещено!

Но, ещё более странным было то, что несмотря на угрызения совести, лёгкими покусываниями напоминавшей ему об их утреннем разговоре в столовой. Несмотря на вечную дядивасину манеру держать людей в отдалении от себя, с Зоей ему было почему-то легко и просто. За немногие минуты их общения, она каким-то непостижимым для него образом сумела перестать быть «посторонней»! Проникнув за тот железный барьер в душе дяди Васи, за который могли зайти очень немногие.

И, пока шуршал снимаемый скафандр, Василий с удивлением обнаружил, что даже сейчас, вися спиной к девушке, он может абсолютно точно вспомнить её лицо. До мельчайших чёрточек.

Карие блестящие глаза, и в самом деле просто огромные, удлинённой формы. Тонкие брови вразлёт почти от самой переносицы. Чуть крупноватый нос с маленькой горбинкой, начинающийся прямо от высокого лба. Слегка заострённый подбородок. Не слишком большие чувствительные губы. Чуть насмешливо вздёрнутая верхняя, чуть призывно выпяченная нижняя, приоткрывали время от времени пару верхних крупных, сверкающе-белых зубов. Ну зайчик, да и только!

И венчающий всё это великолепие короткий «уставной» ёжик светло-каштановых волос.

 

Богатство интонаций зоиного голоса, постоянные перемены её настроения, захороводили, заворожили дядю Васю! Ему было интересно просто наблюдать за ней. Слушать её голос!

Освобождённая от давящего авторитета своей подруги, девушка оказалась абсолютно не такой, какой виделась в тени красавицы Лиды!

- Ну всё. Можешь повернуться.

Такое простое предложение, почему-то ввергло Василия в лёгкую панику.

Это опять было странно! Нельзя сказать, что дядя Вася был когда-либо обделён женским вниманием. С его-то фигурой и физическими данными!

Но и нельзя сказать, что девушки вставали в очередь, чтобы обратить на себя внимание Василия. Видимо, с его характером и профилем работы, он представлял для них чисто спортивный интерес. Или энциклопедический. Но это всё касалось его жизни в стенах альма-матер и в Склоково.

С тех пор как была построена и начала работу Станция, дяде Васе не хватало времени, не то что на девушек, но и даже на самого себя! Всё, на что его хватало - лёгкий флирт в столовой и заигрывания на бегу. Но в подобных-то ситуациях он бывал! И в ситуациях гораздо более пикантных! И готов был к этим ситуациям и физически и морально! А тут вдруг раз – и застыл манекеном, с колотящимся о грудную клетку сердцем.

- Что с тобой? - в голосе Зои сквозило беспокойство. - У тебя что-нибудь болит?

- «А и вправду, что со мной?» - подумал дядя Вася. Но тут же ответил:

- Ничего. Ничего не болит. Просто думаю, как мне повернуться, чтобы не порушить тут всё.

Самым простым решением было бы - просто схватиться рукой за ближайший стеллаж и повернуть самого себя в воздухе. Согласно древнегреческой теории. Ещё Архимед утверждал, что поставит весь мир на уши, стоит дать ему во что-нибудь упереться!

Но стеллажи, и приборы на них, выглядели чересчур хлипкими чтобы выдержать дядивасино усилие. А он и так причинил своим телом, может быть непоправимый ущерб всему модулю-Кубику.

Василию Семёновичу оставалось только одно средство – прижать локти к телу и попытаться взмахами ладоней придать себе вращательное движение.

Зоя прыснула:

- Знаешь, ты сейчас на гигантскую колибри похож! Ты не стесняйся, хватайся за стойки. Они крепкие. Нам ребята из Механического их намертво принайтовали. И за приборы не переживай. Всё, что для Йыкххха необходимо, всё цело, всё работает, я уже проверила.

И дядя Вася, наконец решился. Схватившись за стойку ближайшего стеллажа, развернулся лицом к Зое. Развернулся, и на мгновение (как ему показалось), опять застыл, очень почему-то впечатлённый увиденным.

Свободного покроя брючный тёмно-зелёный костюм, как ни старался, не мог скрыть её стройную точёную фигурку. Абсолютно соразмерную, как будто её родители задались целью создать иллюстрацию к термину “Золотое сечение».

Непонятно, как оценила Зоя взгляд Василия, но почему-то сразу засуетилась:

- Ты, наверное, голодный! Давай я тебя покормлю! У нас тут много чего есть поесть. Девочки дома готовят, чтобы практику не потерять. А потом сюда несут. Девать-то некуда.

И из недр очередного шкафа с оборудованием начали появляться многочисленные тубы, пакеты и контейнеры.

Чтобы скрыть некоторую неловкость, дядя Вася решил объяснить свой «оценивающий взгляд» интересом к зоиному костюму:

- Так ты – врач? Судя по одежде.

- И врач тоже.

Не теряя времени, Зоя принялась вскрывать пакеты и раскладывать их прямо в воздухе, благо невесомость позволяла:

- Вот, смотри – это шашлычок из баранины. Один в один… почти. Он на палочках, его можно даже в невесомости кушать! А вот тут в тубе – черничный суп. А в этой – щи из свежей капусты. Очень похоже, правда! Нам всегда самую лучшую биомассу дают!

Зоя вдруг огорчённо вздохнула:

- Только, конечно, всё это не настоящее. Но если как следует поработать, можно сделать очень-очень похоже!

Дядя Вася и в самом деле, после стольких перипетий, почувствовал просто зверский голод. И не теряя времени вонзил зубы в псевдошашлык.

- И впрямь вкусно! Очень! Не сравнить ни с какой столовкой! – он проницательно взглянул на девушку. - Значит ещё одна твоя профессия – кулинар?

Зоя слегка засмущалась:

- Нет. Кулинария – это только хобби. Но специальностей у меня и впрямь хватает. Часть из них врачебные, тут ты прав – педиатр, терапевт, хирург... Мне нужно знать всё, что может потребоваться врачу-акушеру. Я ведь медицинский окончила именно по этой специальности. Потом, «ШАПКА» - Школа Астронавигации и Пилотирования Космических Аппаратов. Педагогический…

Дядя Вася ошарашенно взглянул на девушку:

- Ох, ты! Когда же ты это всё успела?

Девушка опять рассмеялась, но на сей раз чуть принуждённо:

- Пришлось успевать. Попасть на Станцию, да ещё в группу Бориса Борисовича – это надо постараться! У него с этим строго! – Зоя вздохнула. - Вообще, чтобы попасть в его окружение, нужно либо обладать уникальными способностями, либо пахать как пчёлка, - она снова вздохнула, - либо быть каким-нибудь загадочным инопланетянином. Ну, а поскольку я не инопланетянин и уникальными способностями не обладаю… приходится… учиться и работать, работать и учиться… - Зоя в сердцах вцепилась зубами в тонкую трубочку на пакете, то ли с соком, то ли с йогуртом, который в тот момент держала в руках. Потом задумчиво посмотрела на трубочку, почти перекушенную пополам, снова вздохнула, и сказала загадочно:

- Борис Борисович слишком легко теряет из виду неинтересных ему людей.

Слова Зои, вдруг вернули дядю Васю, что называется «с небес на землю»:

- Насчёт «терять людей». Скажи пожалуйста ещё раз, сколько времени прошло с самого начала?

Зоя отвлеклась от своих грустных мыслей и недоумевающе подняла на него глаза. Дяде Васе пришлось уточнить:

- Сколько, по твоим расчётам прошло времени с момента…ну… аварии, что ли?

- Часа три-четыре. Точно сказать не могу, - Зоя попыталась нахмурить лоб, но эту попытку можно было не засчитывать - получилась только небольшая складочка на переносице, которая тут же, впрочем, разгладилась. - Я, от удара, на какое-то время тоже отключилась. Удар-то был очень сильный, даже кресло сломалось, - девушка показала подбородком на перекошенное кресло. - Сломалось, но меня удержало. Потом, я ещё какое-то время занималась Йыкхххом, крепила наш модуль у него на груди, проверяла приборы… Надо же! Такой был удар, а на малыше ни царапинки! А я уже было решила, что всё…

Большие внимательные глаза вдруг неожиданно наполнились слезами:

- Ты меня извини, что я о тебе во вторую очередь подумала… Но он же ребёнок!

Василию пришлось взять девушку за руку. Благо в тесноте модуля это было не сложно. Её тонкие пальчики слегка подрагивали в огромной мозолистой дядивасиной ладони:

- Точно! Жеребёнок, – Василий постарался улыбнуться как можно веселее. Потом посерьёзнел:

- Слушай, давай договоримся. Я скажу, что очень благодарен тебе за спасение и обязан своей жизнью. А ты больше не будешь ни в чём себя укорять. Хорошо?

Зоя кивнула, глядя куда-то в пол, но отнимать руку не спешила.

Неизвестно, сколько времени длилась бы эта пауза, но на пульте у кресла что-то звякнуло, и девушка, будто очнувшись устремилась туда:

- Это Йыкххх! Проснулся!

Она быстро защёлкала переключателями, а дядя Вася принялся размышлять вслух:

- Три-четыре часа? Нас по всем законам должны были обнаружить в течении часа. Я хоть «шапок» и не кончал, но знаю точно, что на спасательную операцию в гражданском космоплавании отводится не более сорока минут.

- Ага. Почти так, - не отвлекаясь от работы, подтвердила его слова Зоя. - Если точнее: на вычисление траекторий – убегания и сближения; оповещения Общего Центра и подачи сигнала «мэйдэй» - до пяти минут тридцати четырёх секунд. На подготовку к старту спасательного модуля и экипажа; на открытие шлюза аварийного старта и предстартовой процедуры – до десяти минут….

- Хорошо, хорошо! – дядя Вася шутейно всплеснул руками и его снова закрутило в воздухе, так что пришлось хвататься за стеллажи. - Пожалей мою бедную голову! Я верю, что ты наизусть помнишь все инструкции! Ты лучше расскажи мне про этот Кубик твой, ну – модуль. Каковы у нас запасы?

 

Зоя помолчала. Пощёлкала выключателями. Потом повернулась к Василию, абсолютно серьёзная:

- Понимаешь, мы полностью перестроили этот модуль под наши нужды. В общем - он перестал быть автономным. И, для того, чтобы уместить всё это оборудование, пришлось демонтировать почти всё, что связано с жизнеобеспечением. Но кое-какие запасы у нас имеются. Главное - молоко для Йыкххха есть, мы всегда неприкосновенный запас концентрата держим, а ест он не часто. Для нас еды много, на неделю хватит. Запас горючего – только для небольшого маневрирования. Возобновляемый запас электроэнергии, он правда невелик, но на отопление и работу приборов хватит. Вот только запаса кислорода… - её голос вдруг стал тихим и грустным, - …всего на три дня.

- А регенераторы?

- Большой мы выкинули, оставили один маленький портативный, на всякий случай. Но на двух человек его надолго не хватит. Потом, ещё есть воздух в скафандре. Мы ведь всем снабжались через шланги и провода. Никто не думал, что случится такое. И, знаешь, придётся набраться терпения. Потому, что найдут нас ещё не скоро.

- Почему «не скоро»? Ты явно знаешь что-то такое, чего не знаю я, – дядя Вася притворно нахмурился, - Ну-ка давай выкладывай всё, как на духу! Ты за мою психику не бойся, и не в таких переделках бывали.

Зоя снова помолчала, видимо прикидывая, что именно стоит говорить. Потом произнесла тоном учительницы, объясняющей школьникам тему урока:

- Та инструкция - «Организация спасательных работ при потере управления космическими аппаратами вблизи станций обслуживания и жизнеобеспечения» из свода правил «Спасательные операции в космическом пространстве», касается только аппаратов видимых на экранах локаторов, либо с установленными на них работающими средствами связи и сигнализации. А у нас в модуле не осталось ни связи, ни сигнализации. Даже аварийный радиобуй не рабочий. И скорее всего, по какой-то причине на Станции не сработала система радиолокации…

Она снова отвернулась к пульту, задумалась.

- Ну, я примерно знаю, почему могла не сработать радиолокация, – дядя Вася задумчиво почесал подбородок, на котором потихоньку начинала напоминать о себе вечерняя щетина. - Жидкость–теплоноситель, которую мы на станции применяем, имеет очень малую проницаемость для любого излучения. Мы её с Борисычем вместе выбирали. Он тогда именно на этой настаивал, хотя у неё коэффициент теплового расширения – «мама не горюй»! Но зато она и впрямь излучений не пропускает. И уж если она таким фонтаном хлобыстнула, что нас в космос унесло, то, скорее всего вся эта ваша локация просто сдохла.

Василий Семёнович помолчал, потом осторожно добавил:

- Ну, так что мы имеем «в сухом остатке»? Ты же у нас навигатор, пилот… - Василий перешёл на заговорщицкий тон, - акушерка…

Но Зоя не приняла его игры и возразила довольно сурово:

- Не акушерка, а врач-акушер! Акушерки – они в старину по деревням роды принимали…

Она вдруг тяжело вздохнула, но потом всё же ответила, явно через силу:

- В общем... положение у нас не самое хорошее. Первое - подать сигнал мы не можем. Второе - остановить движение тоже не можем. Даже если бы хватило горючего, всё равно не можем. Дюзы маршевого двигателя упираются Йыкххху прямо в грудь. А у курсовых двигателей не хватит мощности. И третье - я не знаю, где мы теперь находимся – навигаторский пульт был снят за ненадобностью. И всё это означает, что мы можем только сидеть и ждать. И надеяться на лучшее...

Зоя искоса, украдкой посмотрела на Василия, видимо ожидая истерик. Но тот только почесал лоб всей пятернёй. Дядя Вася с большим удовольствием почесал бы затылок, но шишку на затылке лучше было пока не трогать:

- Н-да. Задачка! Скажи, а почему вы на вашего Йыкххха даже никакого маячка не нацепили? По слухам, он уже от вас улетал пару раз.

- Улетал, было дело! - Зоя вдруг весело засмеялась, но поймав удивлённый взгляд Василия, поспешила добавить. - Ничего особенного. Он же не ракета, просто иногда его от Станции относить начинает. Но нас ребята из аварийной команды обычно подстраховывают. Тут же ловят его, если что. А вот привязать Йыкххха к борту станции никак нельзя – ни один из корпусов не выдержит, если наш малыш дёрнется. А почему мы на него маячки не вешаем? По той же причине, по какой не держим никаких радиоприборов.

Она многозначительно подняла брови:

- Он их чувствует!

- Кто? – удивился Василий.

- Йыкххх! Если рядом с ним начинает работать какой-нибудь источник связи, беспроводной связи, он начинает головкой вертеть, будто прислушивается. А если таких приборов много, то он сильно беспокоится, плачет. Как будто слышит сразу всё.

Дядя Вася в свою очередь рассмеялся:

- Раз слышит, значит с ним и поговорить можно. Через коммуникатор.

Зоя несколько секунд ошарашенно смотрела на Василия.

- Может быть, – она задумалась. - Мы ни разу не пробовали.

На пульте снова что-то негромко звякнуло. Зоя оторвалась от раздумий с явным облегчением:

- Пришло время кормить нашего малыша, – она хитро прищурилась. - Хочешь посмотреть?

- Ну, показывай!

Дядя Вася вслед за девушкой завис над пультом. Среди бесконечной мешанины органов управления, ближе к иллюминатору, успевшему зарастить свежим гласспетролом увечья, нанесённые дядивасиным телом, светилась мозаика экранов разного размера. Почти все они пустовали, только на самом большом, освещаемое лишь светом звёзд, виднелось младенческое лицо. Слегка выпуклые глаза с огромной радужкой и длиннющими ресницами. Курносый нос. Неизменно засунутый в рот кулак.

Инженеру по коммуникациям не часто в своей жизни доводилось воочию видеть новорожденных. Лишь пару раз он присутствовал на шумных крестинах в студенческих семьях только что получивших прибавление. За что удостаивался чести лицезреть новорожденное чадо. Вот, в общем-то и всё. Если не считать его случайных встреч с женщинами, катящими детские коляски по улице. Но в такие моменты он естественно больше обращал внимание на женщин, чем на содержимое их колясок.

Поэтому и младенческое личико на экране показалось ему вполне обычным. Обычным, если конечно не знать, что это «младенческое личико» было размером больше самого модуля, который сейчас уютно покоился на груди этого самого гигантского младенца. Так что, интерес дяди Васи к процессу кормления был вполне объясним.

От созерцания и размышлений его отвлёк напряжённый голос Зои:

- Не получается что-то, – стиснув зубы, девушка пыталась работать одновременно двумя джойстиками из того леса органов управления, что росли на пульте. - Так я только сама себя двигаю! Без кресла, без опоры никак не выходит!

Зоя подплыла к своему креслу, попыталась выпрямить спинку, сложившуюся от удара латинской буквой V. Потрогала какие-то рычаги и педали, с помощью которых это устройство, по всей видимости регулировалось. Потом попыталась забраться внутрь этой новообразованной конструкции:

- Бесполезно! Оно ещё и от пульта далеко отъехало…Не понимаю, как я вообще в нём уцелела!

Дяде Васе это тоже было не совсем понятно:

- И я не понимаю. Что это вообще за кресло такое? Я таких ещё не видел.

Зоя внезапно прыснула в кулачок. Потом взглянула на слегка удивлённого Василия:

- Ну и хорошо, что не видел. Ну… это наше – врачебное. Понимаешь, все эти кресла для космонавтов – очень сложные и громоздкие устройства, целые системы! Пришлось их отсюда выкинуть и поставить то, что под руку попалось.

Зоя ещё раз критически оглядела фантасмагорию, в которую превратилось седалище:

- А не мог бы ты попробовать его распрямить как-нибудь? Хотя бы спинку поднять? Механизмы все уже сломаны, так, что особо не страшно.

Дядя Вася с готовностью взялся одной рукой за поникшую спинку, другой рукой упёрся в сидение, перекрученное, как будто его пытались свернуть в трубочку, но так и бросили на полдороге. Напряг мышцы.

В недрах кресла что-то противно заскрежетало. Потом хрупнуло. И в руках опешившего инженера по коммуникациям оказалась отломанная спинка, опутанная обрывками страховочных ремней.

- Ох, ну и силища! – восхищённо прошептала Зоя. Но тут же огорчённо вздохнула. - Однако затея с креслом не удалась. Придётся как-то выходить из положения.

Потом, видя, что Василий, всё ещё в каком-то ступоре не может оторвать взгляда от злосчастной спинки, весело добавила:

- Да хватит уж на неё любоваться! Не держи ты её, положи куда-нибудь. Или лучше – дай сюда!

Она отобрала бесполезную теперь деталь из рук дяди Васи и затолкала её в щель между стойками:

- Вот. Если она начнёт здесь летать, может испортить что-нибудь.

И тут Василию пришла в голову как всегда блестящая идея:

- А давай я тебя держать буду!

- Как «держать»?

- Нежно! – дядя Вася для пущей убедительности вытянул перед собой свои лапищи, - зацеплюсь ногами вот тут – за стойку, а тебя буду за пояс держать.

Зоины щёки вдруг отчего-то вспыхнули. Хотя другого варианта зафиксировать себя в невесомости у неё пока не было, она, всё же, некоторое время как будто колебалась. Потом произнесла неуверенно:

- Давай попробуем. Только это вас – мужчин держат за пояс. А нас, женщин – за талию! Но помни - сам пообещал держать нежно.

Она снова зависла над органами управления процессом кормления. А Василий, понадёжнее расклинившись между приборной стойкой и пультом, взял Зою за талию. Его задача оказалась несложной. Сил, для того чтобы удерживать девушку, двигавшую джойстиками, почти и не требовалось. Правда, Василий Семёнович вдруг поймал себя на том, что от тепла её тела, которое чувствовали его руки, у него начинает слегка кружиться голова. Ничего такого у дяди Васи давненько не кружилось! А тут вдруг на тебе! Словно у школьника первый раз в жизни пригласившего на танец одноклассницу.

Чтобы отвлечься, дядя Вася обратил всё своё внимание на экран, на котором разворачивалась картина «кормление гомункулуса».

- Сейчас мы уберём твой кулачок!

На экране появилась пара манипуляторов.

Один - большой, похожий на длинную мохнатую гусеницу, но с широкой лопаткой на конце. Эта лопатка то сгибалась, то разгибалась словно ладонь в варежке.

Второй – просто длинный гибкий гофрированный шланг с утолщением похожим на большую соску.

Первый манипулятор, нежно обхватив своей лопаткой кисть руки кулачок которой закрывал рот младенца, отодвинул эту естественную преграду.

Лишённый своей вкусной затычки, новорожденный гомункулус завертел головой. От его движения, модуль основательно тряхнуло.

Но в это время, второй манипулятор – шланг, с точностью с какой опытный стрелок попадает в движущуюся мишень, брызнул в открытый рот струйкой чего-то полупрозрачно-синеватого, совсем не похожего на то, что люди обычно называют молоком.

Верчение головы тут же прекратилось, и космический младенец впился беззубыми дёснами в кормящий шланг.

Дядя Вася вдруг почувствовал всем своим телом нарастающую мелкую вибрацию. Будто стенки модуля решили хором спеть какую-то свою, понятную только им самим песню. Одновременно начало меркнуть внутреннее освещение.

Зоя оторвалась от работы и озабоченно подняла голову:

- Энергии не хватает. Сейчас её потребление очень большое. Но ничего. Пока он спит, поднакопим.

Долго ли длилась процедура, дядя Вася так и не понял, слишком занятый одновременным решением множества задач. От регулирования усилия, с которым он сжимал девичью талию, до наблюдения за событиями, происходящими на экране монитора. От переживания – хватит ли энергии на всю операцию, до борьбы с возникающими время от времени в голове фривольными мыслями.

Но наконец, всё закончилось.

Зоя, радостная и довольная благополучным исходом кормления, вывернулась из цепких лап Василия, и, подлетев к своей «группе поддержки», чмокнула его в колючую щёку:

- Спасибо! Ты просто молодец! Без тебя бы ничего не получилось!

- Да, брось… Не за что. Ты у нас умная, придумала бы, что-нибудь. – Засмущался дядя Вася.

- Без тебя? Ни-за-что! – Зоя рассмеялась, потом задумчиво произнесла. – Интересно всё же, сколько сейчас времени? Знаешь, а я ведь могу примерно рассчитать. Мы Йыкххха кормим по часам. По таймеру. Каждые двадцать восемь часов…

Девушка замолчала, явно что-то подсчитывая в уме. Потом, видимо не удовлетворённая получившимся результатом, стала загибать пальцы, чуть шевеля губами.

Потом сказала, явно недовольная собой:

- Какая-то странная ошибка получается. Это просто быть не может!

- Чего «не может быть»?

- По моим расчётам получается, что мы уже летим никак не меньше восьми часов!

- Ого! – Василий Семёнович и впрямь был поражён такой цифрой. Ведь это означало, что в открытом космосе он проболтался никак не меньше трёх четвёртых всего этого времени! Ну, не четыре же часа они гомун…то есть Йыкххха кормили и спину самому Василию йодом мазали!

- Ладно, - Зоя чуть взмахнула рукой, видимо примиряясь со своими мыслями, - будем считать, что так оно и есть, чтобы с ума не сойти.

И вдруг, неожиданно зевнула:

- Оххх! А ведь я и в самом деле устала. Надо поспать немного. Пока Йыкххх спит.

Она взглянула на Василия:

- А ты как?

Дядя Вася, слегка взвинченный всем, что произошло с ним за последние пару суток, только кивнул головой. Спать ему не хотелось, но он со всей отчётливостью понял, что стоит сейчас хоть чуть-чуть расслабиться, как в сон он провалиться тут же.

Стоит ему, фигурально выражаясь: «коснуться подушки головой».

- Конечно, спать тут особо негде, - Зоя критически осмотрела проход между стеллажами, - да и не на чем. Можно было бы привязать себя к приборным стойкам, но лучше не надо - во сне можно что-нибудь испортить.

Потом вдруг, с отчаянной решимостью протёрла глаза костяшками больших пальцев:

- Давай так – я по ту сторону кресла – ты по эту. Где шлюзовой люк.

И, направив в грудь Василия указательный палец, спросила строгим тоном учительницы, обнаружившей канцелярскую кнопку на собственном стуле:

- Ты храпишь во сне?

Но с дядей Васей играть в такие игры было рискованно. Он только усмехнулся:

- Не знаю. Пока никто не жаловался, - и многозначительно подмигнул.

В ответ Зоя показала ему язык и, слегка обиженная, упорхнула на место своего нынешнего ночлега:

- Свет я погашу. Энергию надо экономить. Спокойной ночи.

- Спокойной ночи.

 

Действительно, спать пора.

 

С Добрым Утром!
Хочу попросить прощения за ошибки. Орфографические и пунктуационные. Ну, и немножко стилистических. В Ворде их почему-то не вижу, глаз "замыливается". А в форуме вижу, когда перечитываю. Но исправить уже не могу - форум не позволяет.

 

Спасибо! Ждём продолжения!

 

Всегда завидовала людям, умевшим писать так, чтоб остальным читать хотелось!
Спасибо, жду продолжения!

 

Да ерунда эти ошибки, потом поправите. Пишите дальше, очень интересно.

Сразу вспомнилось, как в советские времена читали фантастику в "Технике молодёжи", в "Вокруг света"... Каждый следующий номер приходилось месяц ждать!

Пожалуйста, продолжайте.