Весна. Выходной. Трясусь в автобусе на дачку, осмотреться-прибраться, а хватит времени, так и в землю кой-чего бросить. Прихватил с собой томик Вишневского. Читаю, посмеиваюсь, хоть и знакомо кое-что чуть ли не с публикации в «литературке», когда и провинциальную читающую публику удостоили знакомству с новым поэтом. Сначала по сопению возле уха, а потом и настойчивым давлением на плечо почувствовал – сосед тоже заинтересовался, - над, чем это я похихикиваю? В общем-то, чтение через плечо, не приветствую, но если интересуются стихами, мне это приятно. Сам иногда балуюсь и потому ненавязчиво подворачиваю книгу, чтобы сосед не так налегал, да и шею не кособочил. Он уловил моё движение и когда я собрался переворачивать страницу, обратился ко мне. - Вы я вижу вдумчивый читатель, вот посмеивались над стихами, - «О! как внезапно скончался диван» - Кончился, - поправил я. - Ну, всё равно, непонятно. Как это диван может кончиться? Это у меня семена могут кончиться, борщ в тарелке может кончиться, или, к примеру, мой участок кончился и начался соседский! А диван не может кончиться, да ещё и неожиданно, он что время? Не по русски как-то, а ещё писатель, поэт, инженер душ человеческих. Печатают черте-что… - Внезапно! – Я понял, что читать мне не дадут, и отложил книгу. – Вчувствуйтесь! это же ирония, разница между внезапно и неожиданно в ритме фразы, в желании как-бы продолжить её, в представлении того, что случилось дальше… поэт рассчитывает на участие вашего воображения. К тому же патетическое - «О!» добавляет юмора во вполне заурядную ситуацию. Для одного партнёра – «О!», а другой в это время чешет ухо… Оттого это одностишие, всегда вызывает понимающий смех в зале, оно стало классикой, визитной карточкой Вишневского, пятью словами лишь он описал вероятно очень многим знакомое ощущение, когда диван вдруг кончается в самой щекотливой ситуации… Сколько об этом романов написано, а тут пять слов всего. С вами, простите, не случалось? - Можно и на кровати лежать, и ничего щекотливого нет. Сейчас большие такие делают, шире грядки, вот как автобус, смерил он глазами расстояние, а если чувства края не имеешь, так привяжись, или пристегнись, как в самолёте. А то ещё бортик можно сделать, чтоб не сверзиться на пол. Ну и кончился он, а что тут смешного? Нашёл о чём писать. Четырёх строчек срифмовать не может, а туда же в поэты, с того дивана и грохнулся наверное, шею сломал, делать ничего не может, вот и пишет, прямо Островский… Приближалась конечная остановка, мы засуетились, собирая расползшиеся сумки. Попутчик, укротив поклажу, распрямился и с чувством продекламировал, – Тиха украинская ночь, прозрачно небо, звёзды блещут, - Вот как надо писать! э-э, да разве сейчас так умеют! - Автобус остановился, и мы направились к выходу. Я спросил у вышедшего первым соседа, - а кто вы по профессии? - Педагог, - полуобернувшись, ответил он гордо. - Понимаете, как же ему пристегиваться, если он с дамой. Парень молодой, горячий с девчонкой кувыркался, когда ему там следить за диваном, не до того… Сосед некоторое время молчит, обдумывая ситуацию, - а-а-а… так ты ж не сказал, что они вдвоём, тогда понятно. Некоторое время мы идём молча, сосед поворачивает на боковую тропинку, постепенно удаляется, потом вдруг бросает пожитки на землю и начинает хохотать, схватившись за бока. - И как я не сообразил, ну, конечно, они вдвоём, а диван старый сломался под ними, кончился, - и он вновь, постепенно затихая, залился смехом. - Слушай, - кричит педагог издалека, - а откуда ты знаешь, что их было двое? там об этом ничего не сказано. – Он подхватил поклажу и пошёл к себе пахать или сеять что-то раннее редиску, или салат. Последнее слово осталось за ним.
История может и не очень дачная, но зато ИСТОРИЯ! Замечательный рассказ, а вы- замечательный рассказчик! А мне вспомнилось:
Мне понравился ваш рассказ, и людей, подобных вашему попутчику, приходилось встречать. Многое из Вишневского вызывает улыбку, а ваш рассказ поднял настроение.